За полярный круг на Audi

Мир больших цифр толкает на гиперболы. Десятки мы украшаем до сотен, тысячи – до миллионов, и далее. Но сейчас – прямо здесь и сейчас – слово “миллионы” не будет преувеличением. Ведь речь о патронах, гильзах и остатках авиационных снарядов, которыми усеяны полуострова Рыбачий и Средний – два северных отростка на макушке громадного Кольского полу­острова. Этого добра здесь в самом деле миллионы. Я не считал, но это чистая правда.
Военный металл, считай, на каждом шагу. И даты его появления в этих краях прописаны в учебниках истории – 1941-1944 годы.

В те времена Заполярье не было таким пустынным и безлюдным. Я отворачиваюсь от щекочущего ветра и смотрю, щурясь, на нашу колонну: десяток черных Audi Q7 TFSI и пестрая горстка утепленных людей на акры и акры осенней тундры. Представить децибелы артиллерийской канонады и суету рычащей техники под бомбовыми осадками невозможно, даже зажмурившись и вдохнув полной грудью.

Все тихо. Под ногами мелкие ягоды. Они растут поверх кусков сланца, продолговатых и плоских, похожих на заготовки к iPhone. Там, где лесотундра окраины Мурманска сменилась тундрой полуостровов (почти по щелчку пальцев), небольшие березки скукожились до тощих побегов. Припав к земле, они растут вдоль, некрасиво изгибаясь стволами в палец толщиной. Рядом рябины, высотой с ведро.

Когда колесо Audi встречает такое “дерево”, нет характерного хруста, и ты не выскакиваешь проверять бампер. Ты катишь дальше, неспешно и тихо, будто по ромашковому лугу, хотя навигатор упорствует: мы в лесу. В окружении мха и ягеля тундра Рыбачьего – это лес, но без почвы как таковой.

Под слоем мягкого ковра из ягод – каменное плато. И это становится небольшой проблемой: без земли остатки военного металла уже 70 лет не могут упо­коиться и сгнить, как им полагается. Так что фактически сейчас мы топчемся по огромному памятнику истории и войны. Это не по газонам гулять...

Однако прогуляться придется. Для “массового” посетителя въезд на полуострова был открыт совсем недавно. Это фантастический рельеф, заповедный феномен для тех, кто привык к асфальту, светофорам и очереди в банкоматы. Audi уцепилась за него новой бойскаут-программой “Заполярье. Территория quattro”. Программа клиентская, поэтому рассчитана на любого, у кого есть время, бумажник и склонность к эскапизму.

Хотя въезд на полуострова уже не под запретом – большая часть секретных объектов закрылась и развалилась, – территория все еще милитаризована. Да и граница рядом. Так что для проезда нужно развернуть паспорт, а порой – и пройти формальный шмон. Колющее есть? Взрывчатка? А это что?

Нам проще – инструкторов Audi во главе с Евгением Васиным уже узнают. Под шлагбаум КПП за короткий бесснежный сезон они провели семь групп. Мы последние, вдогонку за осенью. Так что парни в фуражках просто считают нас и скучно поднимают полосатую стрелу. Цивилизация с шикарным асфальтом шоссе Е105 растворяется в гравийной пыли, и я пододвигаю кожаное кресло ближе к рулю и поднимаю спинку.

“Забудьте про дороги. Дальше будет трясти. Так что поднимаем подвеску и едем след в след” – шипит рация. Перевожу: “бережем пузо кроссоверов и без самодеятельности”. Что ж, Васин – раллист и спец с большой буквы, и его словам лучше доверять. Наверное... Скорее всего...

“А какой толк от езды гуськом?” – не выдерживаю уже через 10 минут. У нас большие кроссоверы, слоны с пневмоподвеской и 245 миллиметрами клиренса. Что может пойти не так здесь, будь у нас чуть больше свободы?

Ответ показался справа. Скелет вазовской “классики”. Одинокий, смятый, откинутый в сторону. В игре с камнями кто-то вытянул короткую спичку...

Здешняя свобода – букет сюрпризов. Се ля ви: можешь ехать куда хочешь, но дорога одна. В лучшем случае это плотный песок, оставшийся после схода ледника 10 000 лет назад. Но большая часть пути – каменная колея и грейдер из того, что было. Лишь местами края дороги обозначены ржавым шестом, вставленным в бочку с булыжниками. Когда выпадет снег, кончик шеста покажет, куда лучше не соваться, чтобы не рухнуть в пропасть. Вот и вся защита. Если дорога не заканчивается обрывом или фрагментами машины – значит, ехать можно. А значит, можно и смотреть по сторонам.

Почти ровное плато горбится, показывая край. И вот мы уже сползаем вниз, поддевая камни. Электроника Q7 изготовилась помогать на спуске, а впереди... Боже, что за фантастика!

Опускаю пыльное окно, чтобы сфотографировать неровный горизонт, и нос снова начинает дразнить ­горный воздух. Хребет Муста-Тунтури, задранный на 250 метров над морем, открывает картинку на долину. Десятки мелких озер внизу обрамлены зеленоватым лишайником поверх рыжей тундры. Капот Q7 отражает чистое небо. Это не характерно для октября.

Да, осень вот-вот обещалась свинтить отсюда. Вообще-то все ждали снега. В Мурманске он прошел позавчера, но это на юге... Какой по местным меркам зачин к арктической зиме – остается догадываться. Представив первые морозы чем-то резким и внезапным в духе заставки “XX век Fox”, я вспомнил про общие 400 километров пути и наши шины – обычные асфальтовые Dunlop: ни шипов, ни протектора. Не шибко убедительно, особенно на фоне всеобщего напряга по поводу снега.

Волнение не напрасно: мы слегка задержались с визитом, а перед самой зимой здесь довольно опасно. Перевал со “слепыми” поворотами и обрывами лишь кажется безобидным. Есть жертвы, и последние – совсем недавно. Пройди снежок – и все вмиг станет белым и трудноразличимым. Сколько его здесь выпадает? Говорят, много. И не уточняют: большую часть года проезда на Рыбачий и Средний фактически нет. Даже для военного “КамАЗа”, хотя машина серьезная. Берет подъемы и суется в броды, не тормозя.

Щадящий режим для Q7 – жижа в полметра глубиной. Но рельеф сам диктует правила, так что если все делать грамотно, можно черпнуть глубже. Погружаемся плавно, селектором выставив подвеску в положение Lift, и гоним волну, следя за тем, чтобы капот не ушел под воду. Веселое занятие, тем более что дорога идет дальше и дальше.

Перевал Муста-Тунтури. Рекордсмен по числу авианалетов в годы войны. А еще тут тьма опасных поворотов. Что это, снег? Упс...

На самом севере Рыбачьего ветер уже кусает за щеки, а с 60-метровой высоты ощущаешь силу, с которой волны Баренцева моря стучатся в голый камень. Вообще-то это сообщил коллега снаружи, в то время как я дожевывал бутерброд, сидя в кожаном салоне. Немного напоминает полярную экспедицию Кларксона и Мэя: амбициозный марш-бросок в пятую точку мира с кондиционером и навигацией. Ты получаешь бесценные воспоминания, доверяя почти всю работу машине.

Хотите узнать цену такому, почти 400-километровому вояжу по камням и ручьям в краю леммингов и северного сияния? Потянулись бы за кредиткой, зная, что придется снять 136 000 за внедорожный экспириенс, оставить жену и детей дома, а сам дом – в паре климатических поясов отсюда?

Я надеваю шапку и выхожу на безопасный для чистосердечного признания сыпучий уступ. Отличное место: слева вдалеке – белые шары военных локаторов. Если прямо, вплавь, то до Северного полюса отсюда столько же, сколько до Питера. Я – самый северный турист на материке. Сфальшивить с эмоциями сложно, и я произношу, как кажется, важные слова о машине, природе и времени.

Затем лезу в карман, достаю немного мелочи и швыряю вниз, в одночасье беднея на пять рублей. А ведь мог бы начать откладывать. Лишнего железа здесь и так с избытком...

ТЕКСТ: КОНСТАНТИН НОВАЦКИЙ / ФОТО: ИГОРЬ ГЕОРГИЕВСКИЙ