За нефтью на Disco
В России, как известно, три столицы – Москва, Питер и… вот на третьем пункте начинаются споры и дискуссии. Желающих постоять на пьедестале хватает. На роль “номера три” претендуют даже подмосковные Луховицы – просто потому, что у них огурцы лучше, чем у других, растут. Зато с нефтяной столицей России все понятно – это Нижневартовск.
Рядом – Самотлорское месторождение, крупнейшее в России. И несколько месторождений поменьше. А где еще, как не в нефтяной столице, можно жить в квартире с видом на буровую вышку и перекачивающий насос? Ну, хорошо, они учебные. Но и настоящие скважины неподалеку – большинство буровиков каждый день ездят на работу и с работы, как офисный планктон в Москве. Только вместо кондиционеров и кофемашин у нефтяников ветер, мороз зимой и комары с мошкарой летом. Зато пробок нет. Есть кордоны – посторонним на нефтяных объектах делать нечего. А сами дороги – отличного качества. Здесь все то, что умеет Land Rover Discovery, пригодится скорее на парковке – во дворах снегу наваливает прилично.
Коричневое золото
Еще пятьдесят лет назад здесь не было вообще ничего. В царское время в Югру ссылали: помните картину “Меньшиков в Березове”? А в советское время здесь сначала подавляли антибольшевистские восстания, позже – сажали в лагеря, их в Западной Сибири хватало. Но когда в 1965 году экспедиция геологов пробурила у озера Самотлор первую разведочную скважину, стало понятно – тут есть нефть. Нижневартовск объявили всесоюзной комсомольской стройкой, и уже через несколько лет на месте маленькой пристани на берегу Оби вырос город нефтяников: с телецентром, аэропортом, железной дорогой. О комсомоле здесь до сих пор говорят уважительно. Впрочем, и слова “Большая земля” в разговорах об остальной России по-прежнему проскальзывают…
– Называть нефть “черным золотом” не совсем точно, – рассказывает нам милая женщина в звании почетного нефтяника. – Она бывает разных цветов, даже белая. Наша, самотлорская нефть, коричневая.
Нефти здесь много. Сколько именно – государственная тайна, но говорят, что по ее запасам Самотлор входит в мировую десятку. Штаты, умрите от зависти со своими сланцами! Правда, добывать ее здесь немногим легче: все месторождение – одно огромное болото. На спутниковых картах окрестности Нижневартовска выглядят электронной платой, распаянной сумасшедшим монтажником. На сине-зеленом ковре паутина линий – это насыпные дороги, которые протянуты к скважинам – где по болотам, где прямо по озерам. Из-за топей скважины расположены не поодиночке, а группами – “кустами”. Их бурят на разную глубину, вертикально и под углом… Всего за пятьдесят лет здесь пробурили около двадцати тысяч скважин!
Мы берем пробу с одной, исправно дающей стране угля нефти уже лет 35. Из трубы идет бурая, пенящаяся субстанция. Это смесь воды, нефти и попутного газа, причем нефти в ней всего процентов пять. Но добывать этот адский коктель все равно выгодно. Потом ее разделят на фракции – воду закачают обратно в землю, газ пустят в переработку или сожгут. Без факелов никак – они нужны на случай, если газа окажется в избытке. И только нефть отправится дальше, на станции подготовки и транспортировки.
А мы движемся на запад.
Дерево верхнего мира
Дорога вытянулась, как рулетка в руках строителя. По сторонам – редковатый лес из сосен, кедров и елей разной степени облезлости: в зависимости от того, насколько глубокое под ними болото. Деревень нет, жизнь вдоль дороги существует только в формате “АЗС–кафе–магазин–туалет-на-улице”. Рядом стоянка с вросшими в снег легковушками – здесь буровики собираются на свои вахты.
Хантам асфальтовые дороги не нужны, они предпочитают жить поближе к реке. Летом перемещаются на лодках, зимой – на оленях. Хотя, в отличие от живущих севернее манси, у хантов оленей не очень много – это народ охоты и рыбной ловли. Чтобы добраться к ним на Discovery, приходится уже и потолкать, и покопать, и шины приспустить.
Конечно, совсем от цивилизации коренные народы не отворачиваются. Говорят, у каждой семьи где-то в поселке есть квартира. И пока родители кочуют по тайге, дети учатся в школах-интернатах. Чум не забыт, но он, как походная палатка, устанавливается за полчаса. На становищах ханты предпочитают бревенчатые избушки с буржуйками внутри. А оленей все чаще подменяет потертый снегоход “Буран”. Не меняется только языческая вера хантов. Они почитают многих богов и даже зверей – например, медведя. Что, впрочем, не мешает им на него охотиться. А еще у хантов три мира: нижний (мертвых), средний (людей) и верхний (богов). И у каждого мира свое дерево: кедр, сосна и самое почитаемое – береза. Наверное, потому, что здесь она растет хуже и встречается реже, чем под Москвой…
Нефть в обмен на удовольствие
Конечный пункт нашей экспедиции – Ханты-Мансийск. Парадокс в том, что в окрестностях столицы Югры нет нефтяных вышек, а население города менее 100 000 человек. Говорят, что еще лет 25 назад здесь были бараки и деревянные тротуары – как средство борьбы с непролазной грязью.
Вышек нет. Но есть офисы нефтяных компаний. Поэтому Ханты-Мансийск совсем не похож на застывший в комсомольской юности Нижневартовск. Современные дома, гостиницы, магазины. Белокаменные храмы и отличный музей природы и человека – это для души. А горнолыжный парк, стадион зимних видов спорта и крытые ледовые арены – для тела. В марте должен пройти очередной этап Кубка мира по биатлону, спустя еще несколько дней – сурдолимпийские игры (для слабослышащих). Конечно, природа здесь сурова – минус тридцать, а то и минус сорок зимой не считаются чем-то особенным. Но город цветет, и никакие кризисы ему нипочем.
Нефти, по словам местных, хватит еще лет на пятьдесят.
ТЕКСТ: ВАЛЕРИЙ АРУТИН / ФОТО: КИРИЛЛ КЕЙЛИН