В Поморье на Disco
Светлое время дня здесь длится от ворот с постоялого двора и до конца дороги. А дорога всегда упирается в речку. Вот эти реки – Пинега, Немнюга, Мезень, Кулой – определяют местный быт и локальную транспортную обстановку. Зимой со старым “Бураном” или новеньким снегоходом здесь легко и вольготно. Зимникам замерзшие реки не мешают, а для легкого транспорта они и сами – дороги. Хотя кривые и извилистые, как щупальца огромной медузы. Все они в итоге бегут на север и соединяются с Северным Ледовитым.
Весной этот край становится непроходимым: многочисленные потоки набирают силу, питаясь прошлогодним снегом, бескрайние болота превращаются в зеленое море. Нам повезло: мы оказались здесь в самом начале лета. Еще неделю назад, говорят местные, вода стояла высоко, и там, где сегодня мы поднимаем пыль своими внедорожными шинами, вчера было не проехать даже вброд.
А сейчас, когда реки еще широки и понтонные переправы не перекинуть, золотое время для паромщика. Он здесь царь, бог и самый богатый человек. С утра несколько часов переправляет автомобили бесплатно, а потом – 500 или 700 рублей с машины. А речку не объедешь. И стоит к паромщику вечная очередь из душераздирающих китайских внедорожников и видавших виды УАЗов. Доходит до смешного – иногда паром в длину больше, чем ширина самой переправы, хоть мост из него делай. Но нет, все как положено: погрузка, отход, разворот на 180 градусов, следом процедуры причаливания и выгрузки. Вместо 30 секунд привычного переезда через речку по мосту – приключение на полчаса. Но по-другому не получится. Вода, она живая: захочет – уйдет совсем, а захочет – снесет любой мост к чертовой матери. Здесь люди приспосабливаются к воде и нет водопроводов.
“Вы еды-то с собой много взяли?” – задушевно окают местные. Мол, до ночи в город не успеете: не в этот, так в другой паром упретесь. Вон и председатель прошлый вечор у реки в машине ночевал. Паромщик-то работать закончил, пришвартовал паром-то на том берегу да и пошлепал-то по своим делам. Не докричишься до него и не дозвонишься. Связь сотовая здесь, конечно, есть, но какими-то обрывками – может, и свяжет, но скорее всего нет.
Бывает, лодки стоят в месте переправ – вроде бы как раз на такой случай. Но чужую лодку брать не смей – табу! Постреливают здесь за это. Край хоть и водный, а плавсредств тут очень мало. Дорогие, и зимой в них надобности нет. Да и летом по земле быстрее получается, особенно когда речки в июле пересохнут. Есть один мастер, что лодки шьет по-местному, по-поморски – из елки. Да уж старый совсем. Может, одну лодку в год сделает, может, две.
Асфальт в этих краях – что та сотовая связь: тоже лоскутами. И где он есть, уж лучше бы его и не было. Как гласил один дорожный знак еще в Архангельске: “На этом участке дороги повышенная колейность и ямочность”. Да, ямочность такая, что промоины в асфальте можно как окопы использовать. Однако нападать на Пинежский район Архангельской области никто не собирается, и местные дорожные рабочие аккуратно закладывают выбоины горизонтальной кирпичной кладкой. Сурово!
А там, где асфальта нет, то есть на 95 процентах дорог, – там это грейдер. Ровный, но каменистый. Как местные легковушки его выдерживают – непостижимо. А вот наши Disco здесь – как дома. Колонна идет размашисто и быстро. Каждая машина поднимает гигантский шлейф пыли, так что замыкающий экипаж плывет в серой взвеси, держа курс по верхушкам деревьев. Включите задние противотуманки, парни, чтобы хоть как-то разглядеть вас в пыли! В ответ рация с головной машины загодя предупреждает нас о встречных. Для нас встречный транспорт невидим.
Колеса и стекла – расходный материал. А в колонне схватить камень в лобовое еще проще, чем быть заживо съеденным местными комарами. Эти слоны-кровопийцы барражируют над головой, как стадо Ми-26 над полигоном. Покидать теплый Land Rover неохота еще и из-за солнечных +2 за бортом... Но надо: по курсу – зрелище не менее величественное, чем местный комар. Тараканий Лог! Видать, тараканы местные и вовсе монстры, коли их логовом, благодаря фольклору, стал 2-километровый глубокий каньон с отвесной скалой с одной стороны и нагромождением гигантских валунов – с другой. Под землей, при постоянной нулевой температуре и вечной нехватке света, лежит совсем другой, бескрайний мир карстовых пещер. Больших и (гораздо чаще) совсем крошечных. Ими пронизаны все скалы и берега реки Пинеги.
Курортом эти камни, мхи и комаров не назовешь. Это сейчас экотуризм входит в моду, а в прошлые времена путешественники тут были другие – ссыльные. Еще Петр I отправлял сюда опальных бояр да воевод с семьями. Фаворита царевны Софьи и одного из первых лиц государства российского князя Василия Голицына Петр сослал сюда еще в конце XVII века. Здесь, в километре от Тараканьего Лога, через 25 лет ссылки великий князь и умер. А в 20-е и 30-е годы уже XX века новая власть повезла сюда сотни тысяч арестантов. Теперь места эти помечены деревянными крестами еще свежего дерева. Вон в той деревне проводились массовые расстрелы, а вот на этом плесе той же Пинеги затоплена баржа с заключенными. Лагерей здесь было больше, чем деревень. Строили заключенные никому не нужный сегодня канал или просто умирали вдали от дома…
Поставили крест и в деревне Кимжи. В память об эстонском батальоне, что стоял рядом с деревней. Эстонские парни работы не боялись и строили дороги, дома, переправы... Самое светлое место путешествия по Поморью – эта деревня Кимжи. Нет погорелых и покосившихся домов, деревянный храм восстанавливается, а не разваливается от запустения, как в других местах. Огромным деревянным строениям по сто лет, но лиственница держит и суровый мороз, и высокую весеннюю воду. В большом доме в суровую зиму печки хватало, чтобы обогреть только одну комнату: в ней все и жили. Остальные комнаты – холодные хозяйственные помещения да место для работы и отдыха – вместо двора в средней полосе России. Снег заставляет все пространство заводить под крышу. Аккуратная деревня, красивая – без глухих заборов и с гуляющими по улицам детьми.
Есть у деревни и своя гордость – древняя деревянная мельница. Жители ее сами восстановили и фотографии в Интернете разместили. Ученые к ним приезжали, из самой Голландии, на мельницу ту смотреть. Мельница рабочая, да ячменя нынче в окрестностях не сеют. Не родятся нынче зерновые, а ту горстку, что удается на колос поставить, воронье склевывает. Оттого запускается старая мельница только по великим праздникам. И вот беда: за три года без движения рассохлись жернова, опять мельнице ремонт давать нужно...
Когда неведомая сила стаскивает колонну с наезженного грейдера на узкие лесные дорожки, Disco выбирает верхнюю позицию своей умной пневмоподвески. И осторожно, но мощно и напористо, как упертый марафонец, пробирается вперед. Ветки больно хлещут по сверкающим серебристым бокам стального кузова. Лесные лешие подбрасывают в колею дороги то комья грязной жижи, то лужи метровой глубины, с весны припасенные для обороны глухих мест как раз на такой случай. Одинокий путник на четырех зубастых колесах, может, и даст отсюда стрекача. Или, выбрав неправильную колею, засядет в грязевой ловушке и останется недвижим, будто в утренней московской пробке. Но экспедиция из нескольких машин – что тот веник из прутиков – гораздо сильнее! И первый экипаж не покинет сложный участок дороги, пока из грязевого плена не выдернут тросом последнего из застрявших.
Дальше путь лежит на север, к аэродрому со взлетной полосой из металлического паркета, уложенного прямо на землю. Старенький чешский L-410 авиакомпании “Второй Архангельский объединенный авиаотряд” проделает обратный путь на высоте пяти километров и даст разглядеть Поморье со стороны.
До океана мы не доехали каких-то два километра. Местные сказали, что дорог нет – только по воде. Хотя наши “Диско”, уверен, пробили бы путь к Северному Ледовитому. Но это в следующий раз. А сейчас пилот – очаровательная девушка, между прочим, – поднимает L-410 в небо, и по правому борту разворачивается темно-синий, ровный и яркий, мощный океан.
ТЕКСТ: КИРИЛЛ ОРЛОВ / ФОТО: КИРИЛЛ КЕЙЛИН