Ричард Хаммонд о всезнайках

Один из команды нашего телешоу – не будем называть его имя (это Ричард Портер) – знает об автомобилях все, что можно о них знать. Просто все. Его ум специально создан для хранения автомобильной информации. Разумеется, он умеет завязывать шнурки, пользоваться компьютером, а недавно стал отцом – функционирует, короче говоря. Но основное назначение его мозга – быть живым архивом любопытных фактов про автомобили. Хотя этот человек (Ричард Портер его зовут) протестует, когда мусор в его голове называют любопытными фактами.

Информации так много, что иногда она неожиданно выплескивается. Стоит на планерке спросить что-то о старом Cortina или дизайнере бампера одного итальянского автомобиля, как этот кадр (Ричард Портер) теряет контроль над речью. Он просто выпаливает ответ. Сразу же. Это рефлекс, как у рептилии. Как у крокодила, захлопы­вающего пасть с жертвой внутри. Только крокодил не выставляет себя идиотом, когда делает это.

Я советовал этому типу (его зовут Ричард, Ричард Портер) сдерживать такие выбросы. ­Я ­объяснил, что стоит ему показать, что у него не голова, а Большая книга автомобильных фактов, вне нашей планерки (а это очень широкий спектр ситуаций), его навеки заклеймят ботаником и умником. Но он просто не может удержаться.

Но вот что интересно. Во время недавнего Кубка мира я сделал первые нетвердые шаги к тому, чтобы стать футбольным фанатом. Я никогда не интересовался футболом. Не потому, что мне не нравилась игра (она довольно любопытная), а потому, что в детстве меня напугали познания моих товарищей о футболе. Друзья могли бесконечно перечислять имена футболистов и критиковать каждого упомянутого за его игру в каком-то матче десятилетней давности.

Иногда они говорили даже не об игре (насколько я мог уловить, болтаясь на периферии их круга), но о разных дельцах, стоящих в серых костюмах и ужасных пальто на краю поля. Конфликт двух команд пьянил их не меньше, чем гобелен Дэвида Старки из Байо, поскольку был полон смысла, контекста и истории. Их головы, как у человека из нашей команды (Р. Портера), были полностью отданы под хранение фактов, относящихся к их увлечению.

Высказывать свое мнение перед такой эксперт­ной группой – это было все равно что шептать в ураган. Оттого ступать в беспокойные, полные акул воды футбольного фанатства было очень страшно. Но я все равно это сделал.

Когда я ездил с туром TopGear Live, мне пришлось еще хуже – потому что я оказался в компании многоуважаемых коллег, которые тоже разбираются в футболе. Мы смотрели первые матчи в барах отелей, и я понемногу набирался смелости, чтобы шепотом выразить свое восхищение определенным ударом. Или даже покачать головой и цокнуть языком при виде плохо продуманного паса или неудачной атаки ворот. Конечно, настал момент, когда мои тихие писки и бормотанье заметили старшие, более опытные фанаты, и тогда мне здорово досталось.

Одну игру мы смотрели после собственного товарищеского матча в саду, во время которого я с блес­ком продемонстрировал, что футболист из меня никакой. (Вот почему в школе я одиноко стоял перед каждой игрой, и меня никто не выбирал.) И кто-то заметил, что раз я такой никудышный игрок, то критиковать тех, кто играет по телевизору, с моей стороны слишком смело. Я попытался выплыть из обрушившегося на меня цунами оскорблений, но только все больше паниковал по мере того, как волна их росла. Помощь пришла с неожиданной стороны.

Один из моих коллег (это был Джереми Кларксон) бросил мне спасательный круг, указывая на хорошие ходы, соглашаясь с моим мне­нием о тактике и показывая, куда смотреть, чтобы заметить и понять чуть больше.

Джереми тоже поздно стал футбольным фанатом. И, видимо, пережил такое же тяжелое крещение, хотя мне трудно это представить. Что я хочу сказать. Порой нужно остановиться и посмотреть, какой эффект производят наши пулеметные очереди фактов об автомобилях на окружающих. Возможно, они как раз начинают интересоваться автомобилями. Но боятся оскандалиться перед Ричардом Портером, который возмущенно брызжет слюной, не веря, что кто-то может не знать имени человека, который нанял дизайнера дисков для Lamborghini Miura – ведь он-то знает!

Я сам, обладая стеллажом фактов чуть поменьше, чем хранилище Портера, теперь подожду высмеивать того, кто ошибся и не узнал машину. Мое крещение в футбольные фанаты показало мне, что слабый огонек зарождающегося интереса очень легко задуть. А потом мы об этом пожалеем. Ведь где-то есть человек, который однажды решит все наши автомобильные проблемы, исправит водородные элементы или изобретет антигравитационные колеса. Но сейчас он только учится разбираться в автомобилях и оглядывается на друзей, ища поддержки.