Крупный разговор: Крис Эванс

Криса Эванса многозадачностью не смутить. Я это понял, сидя в студии Radio 2 во время его утреннего шоу и наблюдая, как он одновременно внимает тому, что ему говорят сотрудники, зачитывает отредактированные выжимки из новостей, которые поступают на невразумительной скорости по всем медийным каналам, и просматривает газеты.

А еще он добавляет и уводит звук, и вообще управляет каждым аспектом вещания, не забывая про обратный отсчет от одной композиции до другой, идущий на заднем плане. Он отвечает на мои вопросы, пока играет музыка, и не скажешь, что сильно напрягается при этом. Напряга нет вовсе. Впечатляет!

Организован этот творческий хаос исключительно строго. Сразу ясно, что за непринужденностью происходящего в эфире стоит тяжкий труд. Если хочешь по три часа на дню трещать скворцом для одиннадцати миллионов человек и избежать тягостных пауз, нужен план действий.

С чем-чем, а с планами у Эванса туго не бывает. Он выживает в английских СМИ уже многие годы и теперь, как вы, наверное, слышали, взялся за самую крутую работу на ТВ… в целом мире.

Крис Эванс – свой чувак, вместо крови у него бензин, тут нет сомнений. В его нынешней и потрясающе эклектичной коллекции есть и LaFerrari, и Aston DB5 Convertible, и Rolls-Royce Corniche, и последняя 328 GTS (подаренная Найджелу Мэнселлу после Гран-при Бразилии), а еще VW T5 Camper Van (по кличке “Базз”), настоящий полицейский Daimler Dart и… автомобиль Карактакуса Потса. Ну, как о нем не поговорить?

У Эванса были McLaren F1, три Ferrari California Spyder (одна была машиной знаменитого Джеймса Коберна), редчайшая Ferrari 250 GTO и другие машины, которые для большинства из нас лежат за пределом мечтаний. Не начать ли нам тогда с самого начала?

ЧАРЛИ ТЕРНЕР: Давай поговорим о твоем увлечении автомобилями. С чего оно началось?

КРИС ЭВАНС: Я всегда говорю, что все началось с частного детектива Томаса Магнума и его Ferrari 308 GTS. Но если вспомнить, были и “Новые мстители” с XJS, сериалы про копов и, конечно же, “Профессионалы”. Я считал, что RS2000 в “Профессионалах” это верх крутости. Так что ответ – с телевидения.

ЧТ: А твоя первая машина?

КЭ: Первую мне купила мама. Это был Mini с номером VJA 879K цвета Blaze. Он до сих пор жив, я хотел его выкупить в прошлом году, но хозяева спецом заломили цену. Второй машиной стал Triumph Spitfire MkIII, он был офигенной развалюхой, но я купил его, починил и поехал.

Третьей машиной стал родстер MGB, он был мне не по карману, но я все равно его заполучил. Я тогда мотался по дискотекам, и у меня были огромные колонки. Другие все оборудование возили в фургонах, но не я – у меня был родстер MGB. Я перевозил аппаратуру в шесть приемов, по колонке за раз, потом музыку, свет и так далее. Ну и что, зато можно было ездить без крыши!

Я считал, что увлекся машинами позже, но если подумать, я всегда покупал тачки, от которых тащился и которые портили мне жизнь. Они были слишком дорогими, непрактичными, часто ломались, требовали дорогущей страховки и тому подобное.

ЧТ: А что же именно нравится тебе в автомобилях?

КЭ: Романтика, связь с моими героями: Стивом Маккуином, Джеймсом Дином, Боди и Дойлом. Шик, кураж. Меня не интересуют часы или шмотки, меня цепляют тачки. Вчера вечером я запал на пять машин, даже не залезая в Интернет. А интернет-сессия может продолжаться часами.

ЧТ: Но любовь к Ferrari у тебя после “Магнума”?

КЭ: Думаю, да. А еще после Жиля Вильнева, номера 27 и тому подобного. Крутые парни, на крутых красных машинах.

ЧТ: Если ты настоящий фанат Ferrari, то почему покупаешь белые?

КЭ: Когда покупаешь первый Ferrari, ты полон благоговения и думаешь: Боже, это же Ferrari. Может, ты должен владеть ими, а не они тобой. Поэтому когда у меня родилась идея пробега для Children in Need, California Spyder Джеймса Коберна стала черной головой колонны-змейки, а тело состояло из белых машин. Я люблю “Белый альбом” Леннона. И еще Ferrari в белом.

Говорят, мол, нет, только не белый. Но, признаться, я вообще не переношу красные авто, если только не абсолютную классику.

ЧТ: О покупке какой машины ты жалеешь больше всего?

КЭ: Ни об одной не жалею. Это все уроки. Лучшее в ошибках то, что на них лучше всего учиться. Ошибки учат не делать чего-то, и это прекрасно. Такого совета за деньги не получишь. Ты можешь заплатить за него, но не приобретешь. Самый большой куш, который я терял на автомобиле, – семь миллионов баксов. Я купил автомобиль Коберна за двенадцать миллионов и продал за пять, потому что у него был не тот двигатель. А я не до конца все проверил и не знал этого. Другие принесли мне море удовольствия. 860 Monza Фанхио, на котором он победил в чемпионате мира, была потрясающей. Супер-супер-красивой.

ЧТ: Мы можем достать все что угодно. На чем бы ты мечтал прокатиться?

КЭ: На DB10, новом автомобиле Бонда, у меня прямо руки чешутся. Но вокруг столько хороших машин! Честно, мне все надо, от Land Rover до Bentley, которого я не могу дождаться. Я знаю, что есть машины и крупнее, и шикарнее, смотрю на изумительно сконструированный Rolls-Royce в Гудвуде и думаю: “Вот что мне надо”. Но есть и маленькие, независимые компании, они всегда интересны. Мне нравятся автомобили, которые меняют мой взгляд на такие вещи, как “стоп/старт”. Гибридные технологии и то, куда они нас заведут, – это тоже меня пленяет.

Каким будет дизайн новых автомобилей, когда скорость и мощность выйдут за границы разумного? Автомобили все быстрее, движение все плотнее, а лимит скорости все ниже. Как будто производители суперкаров знают что-то, чего не знаем мы, иначе зачем им все это? Еще одна большая ирония современности в том, что “Формула-1” сейчас значительно медленнее, чем в дни расцвета. Этого я вообще не понимаю, тем более что она стала безопаснее. Вот вам вопрос.

А святотатство Bentley? Bentayga, который угрожает переплюнуть Range Rover в наворотах?

ЧТ: Что ты об этом думаешь?

КЭ: То же, что и всегда, наблюдая, как автопроизводитель выходит из своей зоны комфорта. Не надо! Мы вас любим за то, что вы делаете лучше всего. Но я ВСЕГДА ошибаюсь. Разнообразие – вот, во что теперь играют такие, как Porsche, Rolls-Royce, Ferrari и McLaren с новыми бэби-бумерами 540 и 570S. Фанатам Lamborghini теперь можно будет рисануться и по пути в школу на Urus. Не знаю, плакать, смеяться или махнуть рукой.

С другой стороны, я совсем не возражаю, если Honda вернет NSX. Раньше алюминиевый с головы до ног, а теперь – суперсложный полноприводный гибрид. Да, давайте его уже. А Ford в следующем году собирается отправить GT на Ле-Ман, через полвека после победы, и развязать классическое противостояние с Ferrari – по-моему, это в точку. А невероятно легкомысленный и бесполезный, но замечательно бюджетный Mustang, который они впервые выпустят с правым рулем? И они не сдают позиции на рынке бюджетных семейных барж. И очень разумно держатся за рынок хот-хэтчей.

ЧТ: У всех автофанатов есть три заветные мечты, причем они все время меняются. А у тебя что?

КЭ: Моя старая Ferrari California Spyder 250 SWB 60-го года, McLaren F1, на котором я никогда не ездил (но не серебряный!). Ну, что еще… Первая машина, тот Mini, который мама купила мне в кредит за 500 фунтов.

ЧТ: А почему?

КЭ: Не нужно препарировать автомобиль (нет, если хочется, то можно), ты просто чувствуешь его нутром. Думаю, California Spyder – самый прекрасный автомобиль в истории. McLaren современный и нестареющий, неповторимый, и его больше не производят из-за европейских правил, связывающих по рукам и ногам и убивающих творчество. А Mini значит для меня больше, чем все остальные машины.

ЧТ: Итак, TopGear. Ты сказал, что никогда не согласишься и вот ты в команде. Как так случилось?

КЭ: Честно говоря, я не думал, что мне позвонят. И был удивлен, когда все-таки позвонили. Я отказался, потому что не хотел участвовать в том идиотизме, который происходил. Но теперь ситуация изменилась, я никому не перехожу дорогу и не танцую на могиле. Работа над пятничным шоу была в самом разгаре, когда я поговорил с Уиллом. И он сказал: “А почему нет?” Вот так и поставил вопрос. Не зачем, а почему бы и нет?

Если ты профессионал на телевидении, любишь автомобили и любишь испытания – как ты можешь отказаться? Поэтому через двадцать минут я перезвонил и сказал, что согласен.

ЧТ: Это серьезное испытание?

КЭ: Несомненно. Самое трудное, что я когда-либо делал. Когда я занял место Терри [Вогана, предыдущего ведущего Radio 2], говорили, что мне придется постараться, чтобы переплюнуть его. Сейчас говорят то же самое. Это просто просится на язык. А затмить Джереми будет еще и физически трудно, он ведь такой огромный.

ЧТ: Ты фанат передачи, наверное, у тебя есть эталон того, чего ты хочешь достичь?

КЭ:Пока что я не оглядываюсь назад. Я всегда так делаю, когда берусь за что-то новое. Я смотрел передачу многие годы, я помню ее. Но воспоминания придется засунуть подальше, потому что нам нужна своя отправная точка.

Это не значит, что мы все будем делать заново, но нам нужно спросить себя: “Итак, что мы хотим сделать, чего хотим достичь? Почему мы к этому стремимся? Что я хотел бы видеть?” Вот с этого и начнем. Как только решим с этим, нужно будет сколотить команду. Сейчас это обсуждается.

Но сначала еще будут режиссеры, продюсеры, помощники продюсеров, осветители, операторы, редакторы, координаторы и ассистенты. Нужно собрать съемочную группу, потому что без нее никакой ведущий не нужен.

ЧТ: Сколько у тебя на это времени?

КЭ: Да все почти готово. Почти совсем.

ЧТ: Когда хочешь начать съемки?

КЭ: Скоро, у нас не больше двух месяцев.

ЧТ: Но для этого нужны ведущие?

КЭ:Ну да. Главное, мы знаем, что делать съемочной группе, – материал, локации, студия – потому что мы написали сценарий.

ЧТ: А что с поисками ведущих? Это такой трюк для привлечения внимания?

КЭ: Нет. Во-первых, потому что у меня просто нет на такое времени. Да и TopGear это не нужно. Единственное, почему я провожу прослушивания, это потому, что именно так нашли Джеймса Мэя и Ричарда Хаммонда.

Мы знаем по опыту, после “Голоса” или “Икс-Фактора”, что есть удивительные люди, которые у себя дома или в гараже творят поразительные вещи. Было бы глупо не поискать их. Ведь не знаешь, кого найдешь. Может быть, никого. А еще это не уловка, потому что ты не гарантируешь места.

ЧТ: Значит, идей для нового сезона уже навалом?

КЭ: Автопром плодовит, каждую неделю по всему миру появляются новые машины. Как я уже говорил, машины и контент будут всегда. На блюдечке с каемочкой. Идеи есть у всех, мне звонят операторы по двадцать раз на дню, поэтому идеи не проблема. Повторяю, главные проблемы организационные. Нужно все устроить, назначить правильных людей, составить расписание и план. И если все это сделать, проблем не будет.

ЧТ: Правда, что ты написал первую передачу за несколько дней до того, как тебе сказали, что тебя берут?

КЭ:У меня был поток сознания. Поток сознания – это идеи, а дальше идет собственно работа. Это ритм и окна, так что генерировать идеи – самое приятное. Это день в пабе или что-то в этом роде. Самое занудство – работа, и нужен рабочий план, чтобы собрать нужную команду.

Нанимать людей нужно тогда, когда ты знаешь, что они будут делать. Так было со съемочной группой, так будет и с ведущими. У нас есть из кого выбрать.

ЧТ: А что останется из старого?

КЭ: Можно ничего не оставлять, но кое-что оставим. Пока не могу сказать точно. Но было бы глупо с водой выплеснуть и младенца.

ЧТ: Так, значит, вы оставите элементы того, что было, только преобразите их?

КЭ: Да. Я изучал TopGear с самого начала, с 1977 года, когда это была передача на “Би-Би-Си Мидлендс”. Это было региональное ежемесячное шоу, которое вскоре перенесли в Лондон. До меня было 34 ведущих. Немного похоже на “Доктора Кто”. Но надеюсь, в остальном не будет похоже.

ЧТ: Судьбу TopGear обсуждает вся страна, и, уж конечно, вам перемоют косточки в колонках. Ты думаешь об этом или нет?

КЭ: Я могу притвориться, что не думаю об этом, но не могу – такая шумиха! Невозможно ее игнорировать, и это было бы глупо, потому что нужно принимать все. Это как молитва о терпении. Изменить то, что можешь изменить, принять то, чего не можешь, и иметь дос-таточно ума отличить одно от другого.

ЧТ: Этой осенью у тебя радио, ты пишешь книгу, делаешь сезон телепередачи… Как ты все это успеешь?

КЭ: Речь идет о восемнадцати часах телеэфира. Мы только что сделали три эфирных часа. Завтра сделаем еще три. Ментальность телевидения такова, что 18 часов – ужасно трудно. Нет, это всего 18 часов! Нужно сделать их как следует, тщательно и с уважением, глубоко, качественно, ответственно и со страстью, но это всего 18 часов. Мы не делаем “Войну миров-4, 5, 6, 7 и 8”!

Когда я начну работать над TopGear, не буду делать “The One Show”, не буду писать книгу, свободного времени окажется больше, чем за весь этот год. Когда будут съемки за границей и перелеты, это будет безделье, которого у меня не было пять лет. Честно говоря, жду не дождусь.

ТЕКСТ: ЧАРЛИ ТЕРНЕР / ФОТО: АЛЕКС ХОУИ